Православный Саров

Подписаться на RSS-поток

Проповеди Патриарха о молитве св. Ефрема Сирина

13 марта 2011 года

  Свои проповеди после богослужений на первой седмице Великого поста в этом году Святейший Патриарх Кирилл посвятил анализу молитву св. Ефрема Сирина. Проповеди Патриарха подготовлены его пресс-службой и размещены на сайте http://www.patriarchia.ru/.

7 марта 2011 года, понедельник первой седмицы Великого поста. Троицкий собор Свято-Данилова ставропигиального монастыря.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Неслучайно мы начинаем Великий пост размышлением об изгнании первых людей из рая. Именно этой теме посвящается сыропустное или Прощеное воскресенье, потому что каждый человек, вступающий на путь преодоления греха, должен понимать, что есть грех и каковы его последствия.

Последствия первородного греха изменили все течение человеческой истории. Мир стал другим. Цели, которые люди ставили и ставят перед собой, которых они пытаются достичь напряжением своих сил, не есть те цели, которые Бог поставил перед человеком. Отказ от этого целеполагания и исказил Божие творение. Грех пролег непреодолимой пропастью между Богом и человеком. Произошло отчуждение человека не только от Бога, но и от окружающего мира, от природы. Божественной гармонии, которую Бог пожелал даровать человеку в его отношениях с окружающим миром, был положен конец. Гармония, образом которой был райский сад, прекратила свое существование. Человек оказался лицом к лицу с природой, и для того чтобы преодолевать силы природы, обеспечивая свое выживание, нужно было очень много трудиться, ибо уже не райские деревья производила земля, а тернии и волчцы. И Господь, напутствуя падшего человека, дает ему заповедь в поте лица добывать хлеб свой (см. Быт. 3:19). Действительно, с одной стороны это заповедь, с другой ? программа действий. Не будешь добывать в поте лица хлеб ? погибнешь, не сможешь жить. Такие задачи не стояли перед первозданными людьми, таких задач не было в раю. Иное целеполагание, иные задачи сформировали иную систему ценностей, в которой человек постоянно устремляется к достижению материальных благ. И если на заре человеческой истории и в более поздние времена, отстоящие от нас на столетия и тысячелетия, от труда людей зависело само их существование, то по мере развития науки и техники человек стал высвобождать много времени, и отнюдь не все время стало поглощаться заботой о хлебе насущном.

Вспоминая эту заповедь, эту программу действий ? в поте лица добывать хлеб свой ? нельзя забыть и другой, уже новозаветной заповеди, так ясно и сформулированной апостолом Павлом: кто не работает, тот пусть не ест (см. 2 Фес. 3:10). Эта заповедь относится к каждому — вне зависимости от того, в поте лица он зарабатывает свой хлеб или без всякого пота. Заповедь о труде есть Божественная заповедь, дарованная человеку, преступившему закон, — падшему человеку. Это заповедь, которая должна определять образ жизни человека в условиях, в которых оказались все человечество, весь мир, весь космос через грехопадение.

Сегодня мы уже неоднократно молились словами преподобного Ефрема Сирина. И первое прошение его молитвы перекликается с тем, о чем мы сейчас говорим: «Господи и Владыко живота моего, дух праздности … не даждь ми». Праздность ? это состояние обратное тому, в котором пребывает человек, исполняющий Божию заповедь о труде. Исполнение этой заповеди не означает, что человек должен работать все время без остановки. Для того чтобы каждый мог восстанавливать свои духовные и физические силы, еще в Ветхом Завете была дана заповедь об отдыхе, о седьмом дне (см. Исх. 20:8-11). Мы знаем также, что еврейский народ отмечал особые юбилейные года, когда люди и земля отдыхали (см. Лев. 25:8-12). Эти Божественные установления были даны человеку для того чтобы, трудясь в поте лица, он не губил свое здоровье, чтобы у него хватало сил на что-то еще. Но по мере того, как люди стали высвобождать все больше времени, на место труда стала приходить праздность. Праздность — это не отдых. Праздность — это не восстановление своих сил. Праздность — это пустое времяпровождение. Но, как замечательно сказал святитель Тихон Задонский, «не может быть праздным человеческое тело». Действительно, всякая праздность есть лишь иллюзия. Сердце человеческое не терпит пустоты, и в душу праздного человека входит нечто опасное для его духовной, а нередко и физической жизни. Входят дурные помыслы, а вслед за ними — дурные слова, ведь чаще всего от праздности мы пустословим, чаще всего от праздности мы произносим праздные слова, за каждое из которых дадим ответ перед Господом (см. Мф. 12:36). Нередко праздность приводит к тому, что эти пустые, праздные слова начинают наполняться желчью и злобой по отношению к нашим ближним, и вот уже совершается другой грех — грех осуждения.

Если проанализировать образ жизни современного обезбоженного человека, посмотреть, к чему приводит праздное времяпровождение, то можно с легкостью убедиться, что в этой праздности, как в питательной среде, развиваются страшные бактерии, несовместимые с подлинной жизнью человека. Эти бактерии умножают зло, и, если не применять духовно-лекарственных средств, они способны поразить весь человеческий организм. Праздность — это некое затхлое болото, в котором возбуждаются опасные для человека духовные организмы.

Именно поэтому слова апостола Павла «кто не работает, тот пусть и не ест» являются не только констатацией Божественной справедливости, но и заповедью трудиться. И доказательством тому мы имеем два очень важных евангельских отрывка. Один из них — это знаменитая заповедь о талантах (см. Мф. 25:14-30). Господь будет с нас спрашивать по результатам наших трудов. Ведь тот, кто закопал один талант, закопал его потому, что праздность была для него дороже, чем труд, — и ушел осужденным. А те, кто умножал Богом данные таланты своим трудом, снискали Божественную милость.

А другой отрывок — это удивительное по силе речение Самого Господа, на которое мы не всегда обращаем внимание, вернее, обращаем внимание скорее на последнее слово, содержащееся в этой исполненной великого смысла фразе: «Приидите ко мне, все труждающиеся и обремененные» (Мф. 11:28). Почему же мы обращаем внимание лишь на заключительное слово и под обремененностью понимаем нашу немощь, наши болезни, наши слабости, наши обиды — ведь сперва говорится: «приидите ко мне, все труждающиеся, — и Я успокою вас»?

Труд есть величайшая христианская добродетель. Это особенно нужно помнить в обителях, где есть только два поля деятельности — труд и молитва, и где не может быть никакого пространства для праздности. Жизнь монаха несовместима с праздностью. Праздность в жизни инока — это верный признак опасного духовного заболевания. Но то, что верно и правильно для иночествующих, правильно и верно для всех, в том числе и для современных людей, которые, опираясь на достижения разума, на технологии, на финансы, могут с легкостью высвобождать время для праздности. Мы знаем, что многие социальные беды, которые сегодня обрушиваются на наш народ, — и алкоголизм, и наркомания, и распутство — нередко связаны с праздным и пустым времяпровождением. Если труд есть некое оружие, некий механизм, способ работы над самим собой и движения вперед, к победам, то праздность есть духовное саморазоружение человека. Праздный человек откладывает от себя всякое оружие, которое ему необходимо в борьбе с пороками. Он отказывается от всяких духовных механизмов, предается праздности и погибает. Неслучайно преподобный Ефрем в первых словах своей богодухновенной молитвы призывает нас просить Господа, чтоб Тот благодатью Своею оградил нас от порока праздности. Аминь.

7 марта 2011 года. Проповедь после великого повечерия с чтением Великого канона прп. Андрея Критского в кафедральном соборном храме Христа Спасителя.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

В молитве святого Ефрема Сирина, которую мы многократно повторяем за великопостными богослужениями, содержатся такие слова: «Господи и Владыко живота моего, дух … уныния не даждь ми». Чувство уныния — очень опасное чувство, которое нередко сопровождают печаль, скорбь, а иногда и отчаяние. Особенно хорошо это чувство известно людям одиноким, престарелым, больным, проходящим через трудные жизненные обстоятельства.

С человеческой точки зрения уныние может быть вызвано разными причинами. Нередко это не вполне удавшаяся жизнь, кончина близких или недобрые отношения с родственниками, когда они становятся хуже чужих. Нередко это обстоятельства, связанные с потерей здоровья. Нередко уныние посещает нас, когда происходит срыв в карьере, случаются конфликты на работе, когда в жизни складываются тяжелые обстоятельства. Но уныние является грехом, а значит, вне зависимости от человеческих причин у него есть некая духовная причина. И если мы эту духовную причину поймем, то все житейские обстоятельства окажутся лишь поводами к унынию.

Что происходит с человеком, когда он становится одиноким, когда уныние постигает его именно в силу одиночества? Это значит, что другие люди как бы подвели его, оставили его. Он не может возлагать на них надежду, вокруг него нет тех, кто мог бы стать ему опорой. Ну, а что происходит, когда человек теряет здоровье, когда причиной уныния является заболевание? Это значит, что человек сам себя «подвел»: он оказался недостаточно сильным, закаленным, здоровым. Возлагал надежду на самого себя, но надежда оказалась посрамленной. Ну, а что происходит, когда причина уныния — во внешних обстоятельствах, когда вдруг оказывается, что образование, служебные навыки, деньги, власть не могут помочь человеку преодолеть жизненные трудности? Уповал на деньги, на власть, на друзей, на коллег, на образование, на карьеру — и не оправдало надежд это упование.

Размышляя на тему уныния, святитель Тихон Задонский сказал замечательные слова: «Как можно верить в Бога, а надеяться на тварь?» В самом деле, уныние посещает людей верующих, но таких, кто, веря в Бога, надежду свою не на Бога возлагает, а либо на других людей, либо на самих себя, либо на жизненные обстоятельства. Может ли быть сильной вера, которая не связана с надеждой? Можно ли верить в Бога и не надеяться на Него? Подобно тому, как апостол Иаков свидетельствует, что вера без дел мертва (Иак. 2, 20), так же можно сказать, что вера без надежды мертва, потому что вера осуществляется в надежде. Надежда — это реальная сила, которая оплодотворяется верой и которая помогает человеку никогда и ни при каких обстоятельствах не впадать в уныние.

В основе уныния — маловерие, бесплодная вера, вера, которая не имеет плода, ибо самый яркий плод веры — это надежда. «Не надейтесь на князей, на сына человеческого», — учит нас слово Божие (Пс. 145, 3). Надейтесь на Бога. Но надежда на Бога не должна освобождать человека от осознания ответственности за свою жизнь и за свои поступки, потому что в таком случае на надежду будут списываться личные ошибки и даже преступления. Человек, живущий с верой в Бога, исполненный надежды на Творца, обладает внутренней силой делать все, чтобы решать возникающие перед ним задачи. В отличие от того, кто лишен веры и надежды на Бога, такой человек не подвержен чувству уныния. Как и человек неверующий, он может проходить через скорбные обстоятельства, но уныния испытывать не будет — ибо какое уныние, если Бог рядом? И даже если Бог попускает нам быть одинокими, не вполне здоровыми, попускает трудные обстоятельства, то, преломляя все это через призму своей веры, мы видим над нами руку Божию и тем самым способны обретать мирный, спокойный и уверенный взгляд на окружающую нас жизнь.

Упование на Бога, надежда на Бога есть великая сила, помогающая человеку сохранять свободу вопреки внешним обстоятельствам, сохранять мирный дух, сохранять целостным свое внутреннее душевное бытие. Никакие внешние обстоятельства не способны избавить человека от чувства уныния, если он уповает только на князей, на сына человеческого, на самого себя или на внешние обстоятельства. Дух уныния — это дух безбожия. Дух уныния — это негативная сила, разрушающая целостность человеческой жизни. Уныние и сила несовместимы. Когда же уныние охватывает общества и народы, такие народы перестают быть жизнеспособными.

Вот почему так важно сохранять веру в жизни людей. Вот почему так важно, чтобы вера сопровождалась непоколебимой надеждой. Тогда эта надежда отобразится во внутренней силе и каждого человека, и всех вместе.

Мы молимся Господу словами великой молитвы святого Ефрема Сирина: «Господи и Владыко живота моего, дух уныния не даждь ми». Слыша эти дивные слова, будем возносить Господу горячую молитву, чтобы Он дал нам веру, оплодотворенную надеждой, и тогда дух уныния отойдет от наших сердец, делая нас сильными, мудрыми, спокойными и свободными. Храни вас Господь.

8 марта 2011 года, вторник первой седмицы Великого поста. Воскресенский собор Покровского ставропигиального женского монастыря в Москве. 

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Во время Великого поста мы многократно повторяем молитву святого Ефрема Сирина, слова которой нам хорошо известны: «Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми». В молитве перечисляются пороки, губительные для человеческой души, и мы обращаемся к Богу, чтобы Всемилостивый Творец оградил нас от этих пороков и изъял их из нашей жизни.

В этом перечислении свое место занимает порок любоначалия или властолюбия. Власть — это сила, а сила желанна для человека, ибо люди нередко достигают поставленных целей, опираясь именно на силу. Но если обычный человек добивается своего, опираясь только на собственные силы, то те, кто обладают властью, опираются при достижении целей на многих людей. Именно использование силы других людей есть наиболее значимый аспект власти, который является вместе с тем большим искушением. Ведь если мы опираемся на самих себя, то и ответственность несем только за себя, но если опираемся на других, то ответственность пред Богом несем и за них.

Вот почему важно, чтобы цели, которые стоят перед власть имущими, были угодны Богу, ибо в противном случае через механизм власти к достижению богопротивных целей направляются усилия множества людей. Имеющий власть соблазняет, сбивает с истинного пути тех, кто вместе с ним стремится достичь опасных, вредных и губительных целей.

Почему же святой Ефрем особенно выделяет любоначалие, вкладывая упоминание об этом пороке в свою проникновенную молитву? А потому, что любоначалие является грехом. Власть же грехом не является; более того, в слове Божием сказано: «всякая власть от Бога» (см. Рим. 13, 1). Это не значит, что всякая власть хороша, это не значит, что всякая власть оправдывается Богом, но это значит, что сам институт власти Богом благословлен. В самом деле, уже в раю, в первозданной семье Адам был первым. На протяжении всей истории рода человеческого власть играла огромную роль в организации жизни людей.

Но если власть понимается как средство достижения своих собственных целей, если власть понимается как источник удовольствия и наслаждения тем, что твоей воле подчиняются другие, то власть становится соблазном, искушением и гибелью для человека. Именно от такого восприятия и переживания власти мы просим Бога нас оградить, обращаясь к Нему словами молитвы святого Ефрема Сирина.

Кто-то может сказать: «Но ведь большинство людей не имеют власти; почему же преподобный предлагает всем молиться этими словами?» В частности, такой вопрос могут задать монашествующие, ведь преподобный Ефрем составил эту молитву в первую очередь для тех, с кем он вместе подвизался, ? для преподобных, монашествующих. Какая же власть у монашествующих? И какая власть у большинства людей? Многие под властью понимают власть политическую, экономическую, власть великих и сильных людей, и могут с недоумением спросить: «Ну, а какая же у меня власть?»

На самом деле любоначалие, властолюбие может проявляться и в обыденной жизни. Чаще всего так и бывает. Как много конфликтов и ссор происходит в семье из-за того, что супруги борются за власть друг над другом! А нередко бывает так, что более сильный, взяв верх, наслаждается своей властью и делает другого — жену или мужа — несчастным только потому, что любоначалие, властолюбие и в этих микроскопических размерах — в масштабах всего лишь одной семьи — разрушает души людей и приносит скорбь. А если выйти за пределы семьи? Как часто и в трудовых коллективах, и даже в неформальных группах людей тот, кто имеет большее влияние и больший авторитет, упивается своей возможностью влиять на окружающих!

Всякий раз, когда человек наслаждается властью, он согрешает, потому что власть дана не для наслаждения, а для служения. Нет перед властью другой Богом благословленной цели, как только служение ближним своим. Опять-таки, сказанное имеет отношение не только к людям великим и сильным, но и к каждому, кто имеет власть над другими, будь то власть слова или власть мысли, власть убеждения, даже власть примера, ? все это может служить либо гибели, либо спасению.

Для того чтобы любоначалие или властолюбие не господствовали над нами, особенно над теми, кто облечен властью, нужно помнить слова святого Ефрема, обращенные к Господу: «Дух любоначалия не даждь ми». И помимо искренней и сердечной молитвы о том, чтобы исполнение властных полномочий или просто авторитет в семье, в коллективе, в обществе не превратились в любоначалие, нужно постоянно контролировать и свои мысли, и свой образ жизни, и свой образ общения с окружающими. Неслучайно люди так внимательны к тем, кто во власти: подмечается каждое слово, иногда даже движение лица, стиль общения с другими, — потому что, нет, наверное, ничего тяжелее, чем получать раны от власть имущих.

Пусть же Господь каждому, кто имеет власть — и большую, и совсем маленькую, — даст мудрость и понимание того, что через власть можно обрести спасение и через власть можно погубить душу. И чтобы всякое исполнение властных полномочий, всякое осуществление авторитета, будь то в Церкви, обществе или государстве, вело к благу людей, нужно просить Господа избавить нас от соблазна любоначалия и дать внутреннее смирение, способность к осознанию своих собственных грехов, понимание своей собственной слабости, своего недостоинства пред лицом Божиим. Тогда даже властные полномочия не станут препятствием тому, чтобы через служение ближним душу свою спасти, как сие совершали многие великие мужи и жены, которые вошли в лик святых угодников, будучи причастными и к царскому, и к княжескому, и к архиерейскому служению, как и ко многим другим великим служениям в роде человеческом. Да поможет Господь всем нам сохранять слова святого Ефрема Сирина в сердце своем. Аминь.

8 марта 2011 года, вторник первой седмицы Великого поста. Проповедь после великого повечерия с чтением Великого канона прп. Андрея Критского в Успенском соборе Свято-Троицкой Сергиевой лавры.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

В молитве святого Ефрема Сирина мы обращаемся к Господу с просьбой избавить нас от пустословия: «дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми». Порок праздности и порок празднословия имеют много общего. Праздность — это не пустота, не духовный вакуум, и, повторяя слова святителя Тихона Задонского, можно сказать: «сердце не терпит праздности», потому что где праздность, там пространство заполняется грехом. И празднословие ? не просто слова, лишенные смысла: подобно тому, как праздность влечет греховные помыслы и деяния, так и празднословие несет в себе опасность для духовной жизни.

Что же происходит, когда мы говорим пустые, праздные слова? Слово не автономно от человека. В слове выражается то внутреннее, сокровенное, что присуще человеку, ? его мысли, понимание им окружающего мира, в конце концов, его душевное состояние; а потому праздное слово является зеркалом праздной души.

Слово ? это великий Божий дар. Посредством слова мы устанавливаем связь с другими людьми. Слово — это средство и способ общения, то, что принадлежит человеку и отличает его от иного мира, мира бессловесных. Но слово существует только тогда, когда его слышат. Если нет слушающего, то нет и слова. Если мы произносим слова наедине с самими собой, если они не достигают сознания других людей, то это не слова — это наша мысль, облеченная в словесную форму. С другой стороны, когда мы исполняем слово греховной пустотой, мы разрушаем этим словом внутренний мир других людей. Наверное, многие испытывали угрызения совести, переживали состояние глубокой неудовлетворенности, когда, проведя время в пустом общении, чувствовали опустошение и своей собственной души. Пустые, праздные слова, которые мы обращаем к ближним, опустошают их душу, и, даже не желая повредить, мы наносим им вред своим празднословием. Вот и говорит нам Господь, что за каждое праздное слово мы дадим ответ, — потому что этим словом повреждается душа других людей.

Но есть и еще нечто опасное в празднословии. Слово, которое мы обращаем вовне, является результатом нашей мысли. Когда человек мыслит, он тратит внутреннюю энергию, но когда он говорит, энергии расходуется куда больше. Это только кажется, что слово есть нечто совсем простое и легкое. Многие из нас опять-таки на собственном опыте знают, как тяжело постоянно находиться в общении и разговаривать, потому что в слове — часть нашей внутренней жизни. Если же мы пустословим, произносим праздные слова, то мы расточаем свою внутреннюю силу, мы наносим ущерб своей духовной жизни. «Положи, Господи, хранение устам моим» (Пс. 140, 3) — неслучайно мы обращаемся с этими словами к Господу, ибо каждое праздное слово разрушает наш внутренний мир, подтачивает его, ослабляет и, в конце концов, делает восприимчивым ко всякой неправде и греху, который нас окружает.

Как же нам преодолеть этот порок пустословия? Самым важным и верным средством является молчание. Недаром существует пословица: слово — серебро, а молчание — золото. Нужно помнить, что каждое слово может иметь большую ценность и для говорящего, и для слушающего. Каждое слово берет внутреннюю энергию и силу у человека. А для того чтобы сохранять эту силу, нужно удерживать язык свой от зла (см. Пс. 33:14). Молчание — это способ набраться внутренней духовной силы. И жизнь в Церкви, богослужебная жизнь дает нам эту удивительную возможность, ведь в храме мы молчим. В храме мы думаем, мы молимся, но молчим.

Для некоторых людей порой трудно выстоять долгую службу, особенно во время Великого поста. Но ведь как замечательно провести в молчании три-четыре часа — где еще человек может погрузиться в эту удивительную атмосферу духовного молчания? Может быть, поэтому мы и чувствуем обновление своих духовных сил, когда покидаем храм после молитвы.

Но и в жизни нужно вырабатывать навык молчания. Когда трудно или не хочется говорить, следует помолчать. Особенно же нужно уметь молчать перед тем, как произносить ответственные слова, — чтобы не ранить человека словом, чтобы пустотой своего слова не заразить его душу, не нанести ему духовного вреда.

Время Великого поста — это время преодоления пороков, в том числе тех, о которых вспоминает словами своей молитвы преподобный Ефрем Сирин: «Дух праздности, дух любоначалия, дух празднословия не даждь мне». В ответ на наши немощные усилия Господь да поможет нам за время, которое отпускается нам милостью и благодатью Его, изменить жизнь свою к лучшему, следуя спасительной дисциплине поста, освободиться от пороков и стяжать добродетель настолько, насколько сердце наше способно эту добродетель принять. Аминь.

9 марта 2011 года, среда первой седмицы Великого поста. Проповедь после Литургии Преждеосвященных даров в Успенском соборе Свято-Троицкой Сергиевой лавры.

Ваши Высокопреосвященства! Дорогие отцы, братья и сестры! Всех вас приветствую и поздравляю со средой первой седмицы Великого поста. Мы имели радость совершить Литургию Преждеосвященных Даров и причаститься Святых Христовых Таин после двух дней пребывания в посте по строгой дисциплине первой седмицы.

Неоднократно мы слышали слова молитвы святого Ефрема Сирина, который призывает нас избавиться от пороков: «Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми». Пороки, которые преподобный перечисляет в дерзновенном обращении к Богу, дабы Он помог избавиться от них, кажутся нам в повседневной жизни очень незначительными. Ну, что такое праздность, что такое уныние? Сиди дома и унывай — кому ты этим делаешь плохо? А что такое любоначалие? Будь хорошим начальником, и какая разница, как ты относишься к власти и к тому, что ты эту власть получил? А празднословие — куда ж без него? Включите телевизор: 90 % произносимых слов пустые, и человек привыкает к этому пустословию, которое поддерживается современной массовой культурой. Казалось бы, о каких пороках здесь можно говорить? Однако неслучайно преподобный Ефрем эти как бы не очень значительные грехи выделил в первой части молитвы, обращенной к Богу с просьбой избавить от них.

Грех начинается с малого — с пустых слов, с праздного времяпровождения, с любования властью, с неумения и неспособности контролировать состояние своего духа, когда наступают старость, одиночество, болезни. Действительно, на первый взгляд кажется, что эти грехи не касаются других, но ведь на самом деле это не так, потому что человек влияет на других и своей праздностью, и своим унынием, и своим любоначалием, и празднословием, передавая окружающим свой грех.

Во второй части молитвы святого Ефрема мы просим Господа о стяжании добродетелей: «Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему». Это прошение начинается с целомудрия — великой христианской и общечеловеческой добродетели, имеющей прямое отношение к качеству человеческой жизни, к состоянию личности. Само слово «цело-мудрие» содержит в себе понятия «целый» и «мудрый»: мудрость, которая помогает сохранить целостность. Кстати, русское слово «целый» имеет два значения согласно толковым словарям. Первое значение ? «полный», «от которого ничто не взято», а другое значение ? «целостный», «сохранившийся без изъяна», «неповрежденный». Эти два понятия и два значения слова «целый» помогают уяснить смысл того, что есть целомудрие.

Целомудрие ? это такой мудрый образ жизни, который направлен на исцеление всякого изъяна, всякой внутренней болезни, чтобы сохранялись полнота и целостность человека. Целомудрие ? это такой образ жизни, который исцеляет человека от повреждения. Совершенно неслучайно эта добродетель связана с плотской чистотой, а нарушение целомудрия именуется блудом или прелюбодейством. Почему же блуд и прелюбодейство разрушают целостность человеческой жизни? Да потому, что это стихии, которые разрушают личность человека. Когда обращаешь эти слова к современным людям, многие не могут понять, о чем идет речь, потому что блуд, как и прелюбодеяние, перестал считаться грехом. Люди считают, что это одна из возможных моделей поведения, и, оправдывая свой грех, утверждают, что ни блудом, ни прелюбодеянием никому зла не приносят: мол, это мое личное дело, живу, как хочу. И массовая культура поддерживает сегодня именно эту позицию человека, а не Божие слово, указующее на то, что потеря целомудрия есть грех. Но как бы скептически ни улыбался мир сей, грешный и прелюбодейный, в ответ на проповедь Церкви о великом значении целомудрия, Церковь будет обращать к миру свое слово в надежде, что хотя бы кто-то задумается, осознает, поймет опасность заблуждения и избавится от этого греха.

А в чем, собственно говоря, опасность? В том, что плотская нечистота разрушает целостность человеческой личности, разрушает способность человека жить концентрированно и целеустремленно. Всякое блудодейство раскалывает человека, порождает двуличие. Иногда это двуличие, особенно в случае прелюбодейства, превращается в двойную жизнь: одна жизнь в одной семье, другая жизнь в другой — о какой же целостности можно тогда говорить? Если у человека еще сохраняются остатки совести, он мечется как несчастный между этими семьями. А если там и там дети, там и там — новые обязательства? Жизнь превращается в ад, который становится совершенно очевидным с течением времени, со старением человека, — когда страсти отступают и на жизненном полотне проявляется страшная, уродливая переводная картинка потерянной и разрушенной жизни.

Чтобы иметь способность концентрировать свою энергию, способность достигать цели — будь то в семейной жизни, в профессиональной деятельности, — нельзя разрушать свою целостность. Поэтому и добродетель называется «целомудрие»: не разрушает целостность тот, кто мудр, потому что мудрый человек способен сохранить внутреннюю силу.

А почему мы настаиваем на том, что отсутствие целомудрия — это грех? Почему Церковь говорит то, что сегодня непонятно людям или вызывает у них иронию, а то и агрессию против Церкви? Церковь говорит потому, что не может молчать, ведь это слова не Патриарха, не епископов, не священников, не монахов — это слово Божие. Даже если современному человеку что-то невозможно понять, он должен поверить, что слово Божие не ошибается и нарушение целомудрия никогда не влечет за собой счастья, а всегда ведет к утратам.

Совершенно особым образом должно храниться целомудрие в монашестве, потому что монах понимает, ради чего он дает обеты и почему он строит свою жизнь так, а не иначе. В подвиге монашества есть еще одно важнейшее измерение: монах посвящает свое целомудрие Богу. Это его жертва, жертва очень непростая, гораздо сложнее, чем выстоять долгую службу с поклонами, гораздо сложнее, чем есть только хлеб и воду. Монах отдает себя Господу как жертву чистую, непорочную, и в ответ на это обретает силу благодати, а иногда даже сверхъестественную силу — способность прозревать души других людей и нести им мудрый совет и пастырское успокоение.

Вспоминая слова великой молитвы святого Ефрема Сирина, перечисляя добродетели, которые мы хотели бы стяжать, будем просить Господа, чтобы Он дал нам силы совершить жизненный подвиг и сохранить эти добродетели. Если же по слабости человеческого естества, через искушения и соблазны, которые мир несет нам, мы и нарушаем эти заповеди, будем молиться, чтобы Бог дал нам силу покаянного чувства, как дал Он великому Давиду, царю и псалмопевцу, многим святым угодникам Божиим, прошедшим через падение во грех и восставшими вместе с Воскресшим Христом к жизни вечной.

Пусть дни святого и Великого поста укрепят всех нас в добродетели целомудрия, в сознательном и разумном следовании заповеди Божией с полным пониманием того, что мы исполняем не человеческое предписание, не человеческий закон, но Божественную заповедь. Аминь.

9 марта 2011 года, среда первой седмицы Великого поста. Великое повечерие с чтением Великого канона прп. Андрея Критского в Большом соборе Донского ставропигиального монастыря.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

В молитве Ефрема Сирина мы обращаемся к Господу с такими словами: «Дух же смиренномудрия даждь ми». Смирение и смиренномудрие являются тождественными понятиями. Но слово «смиренномудрие» помогает лучше понять смысл смирения, потому что в нем соединяются два слова — «смирение» и «мудрость».

В современный культуре, той, что оторвалась от своих христианских корней, понятие смирения носит негативный характер. В лучшем случае люди не понимают, о чем идет речь. В худшем — под смирением понимают слабость, а смиренного человека воспринимают как странного, нежизнеспособного, безвольного, неспособного достигать поставленных целей — в общем, чаще всего неудачника. С другой стороны, человек сильный, то есть тот, кто убежден в необходимости опираться на силу в решении всех стоящих перед ним задач, воспринимается как положительный герой. Считается, что сильный человек способен подчинять себе других, достигать поставленных целей.

К сожалению, подобный образ человека, лишенного смирения, есть искусственный образ. Это некий миф. В самом деле, что происходит с человеком, когда он опирается исключительно на силу? Прежде всего, такому человеку не нужен Бог, ведь Бог не являет ежедневно и ежечасно Свою силу, ведь Бог не в громе и не в молнии говорит с нами. Нужно научиться слышать голос Божий, видеть присутствие Бога и в человеческой истории, и в нашей жизни, а для этого нужно быть чувствительным к воздействию на нас Божией благодати.

Человек, уповающий на свою собственную силу, чаще всего такой чувствительности лишен. Для него Бог в лучшем случае — философское понятие. В лучшем случае он соглашается с Божиим присутствием как с некоей теорией, но на практике в жизни такого человека Бога нет. Сила интеллекта, сила воли, сила убеждений, сила власти, сила денег, сила организации — вот что ставится превыше Бога, потому что, уповая на силу, многие и решают стоящие перед ними задачи.

Удивительные слова произнес Иоанн Златоуст, сказав, что добродетелью смирения как ничем другим достигаем мы высоты, славы, чести и величия. Святитель не сказал, что мы достигаем всего этого своей силой, но — добродетелью смирения. Так, может быть, Иоанн Златоуст ошибался, а правы все те, кто сегодня пишет книги, ставит фильмы и в центр поставляет героя, иногда страшного героя, который ни перед чем не останавливается, демонстрируя силу и опираясь на силу, а если необходимо, то и на насилие для достижения своих собственных целей? Однако правы не те, кто с иронией и презрением, а в лучшем случае с недоумением воспринимает смирение как добродетель, — прав Иоанн Златоуст, и вот почему. Смиренный человек ? это человек, для которого в центре жизни — Бог, и под суд Божий, а значит, под суд своей совести он поставляет свои деяния. Свое целеполагание, будь то жизненное целеполагание или текущие цели и задачи, смиренный человек увязывает с волей Божией. Такой человек тоже может опираться на силу интеллекта, на силу образования, на силу убеждений. Если у такого человека есть власть, он может опираться на силу власти; если у такого человека есть финансовые возможности, он может опираться и на эту силу. Но результаты его деяний будут служить не утверждению своего собственного «я», а славе Божией. Смиренный человек — это тот, кто поставляет себя под суд Божий.

Что же происходит в ответ на нашу готовность уступить Богу главное место в своей жизни, продолжая при этом свою профессиональную деятельность, обучаясь или работая, неся домашнее служение или занимаясь политикой и экономикой? Что помогает смиренному человеку, оставаясь смиренным, достигать высоты, славы, чести и величия, о которых говорит святитель Иоанн Златоуст? Ответом на этот вопрос являются слова Божии «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» (1 Пет. 5:5). Если мы уступаем Богу главное место в своей жизни, если Бог становится для нас самым главным в жизни, то все второстепенное, что мы призваны делать в силу своего призвания, положения или профессионального долга, совершается с помощью Божией. Бог смиренному человеку сообщает часть своей Божественной силы, и с этой силой никакая человеческая сила сравниться не может. Вот почему великие светильники и угодники Божии, святые мужи и жены, в том числе цари, князья и полководцы, совершая успешно свои дела, получали помощь свыше ? потому что в смирении склоняли главы свои пред Богом, и Бог пребывал в центре их жизни.

Забвение такой добродетели, как смиренномудрие, очень опасно для человеческого общежития. В своей повседневной жизни мы страдаем от того, что эта величайшая добродетель встречается все реже. Как трудно встретить человека, имеющего и силу, и честь, и величие, которой был бы в душе своей смиренным и жил с Богом! Насколько иной была бы жизнь, если бы для достижения своих целей мы не прилагали только свою силу, но вместе с Богом устрояли эту жизнь. И неслучайно святой преподобный Ефрем Сирин молитвой своей призывает нас в течение Святой Четыредесятницы просить Бога, чтобы дух смиренномудрия даровал Он нам для нашего спасения. Аминь.

10 марта 2011 года, четверг первой седмицы Великого поста. Уставное богослужение в Богородице-Рождественском ставропигиальном женском монастыре г. Москвы.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

«Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему», — молимся мы неоднократно словами молитвы святого Ефрема Сирина. И в этих прошениях вспоминается особая добродетель — терпение.

Что говорят о терпении святые отцы? «Терпение есть корень всех благ», — учит нас святитель Иоанн Златоуст. «Кто не имеет терпения, тот лишен всякого упования, а потому умоляю всякого приобрести терпение, чтобы спастись», — говорит нам тот же святой преподобный Ефрем Сирин. А у святого Иоанна Кассиана Римлянина мы встречаем повествование об авве Пинуфии, который учил учеников своих многим важным добродетелям и подчеркивал, что терпение не следует связывать с добродетелью окружающих. Ибо если к нам добродетельно относятся, то в чем же наше терпение?

Эти святоотеческие свидетельства говорят о том, что добродетель терпения имеет особое значение для духовной жизни человека. Терпение есть способность реагировать на касающееся нас зло, не теряя присутствия духа, не растрачивая своей внутренней энергии, не впадая в ропот, в гнев, в злобу, в желание отомстить. Иногда терпение связывают со способностью человека управлять своими эмоциями. Про такого говорят: он волевой человек, он способен не раздражаться, не гневаться в ответ на обращенное к нему зло. Несомненно, воля присутствует в наших попытках стяжать терпение, но терпеливый человек необязательно должен быть волевым, потому что терпение есть состояние духа. Всякий волевой человек в какой-то момент не выдерживает неправды, оскорблений, обид. И воли не хватает, и терпение заканчивается, потому что терпения и не было, а была воля или хорошее воспитание.

Что же такое терпение? «Корень всех благ», — повторяем мы слова Златоуста. Но причиной всего доброго и благого терпение может быть лишь тогда, когда оно становится состоянием нашей души. А это возможно, если человек ведет религиозный образ жизни. Уже неоднократно приходилось говорить о том, что это тот образ жизни, в центре которого — Сам Бог. Как свидетельствует Ефрем Сирин, если мы уповаем на Бога, то имеем терпение.

Надежда на Бога, живое чувство веры, понимание того, что Бог защитит и Бог восстановит справедливость, и создают внутреннее спокойствие человека. Терпение как броня ограждает внутреннее состояние нашей души от всяких внешних злых и греховных обстоятельств, и терпение становится ступенью на пути к Царствию Божию.

Терпеливый человек — тот, кто уже стяжал в себе Духа Святого. Тогда ничто не может поколебать его спокойствия, потому что даже самые страшные и опасные диавольские наваждения не способны сокрушить силу Духа Святого. Именно в этом смысле мы говорим о терпении как о добродетели. Терпение не означает покорного соглашательства со всяким злом и неправдой. Терпеливый человек — это не тот, кто плывет по течению, кто меняется в соответствии с требованиями окружающего мира. Этот человек, который сохраняет свою внутреннюю силу, свою автономность от зла окружающего мира только потому, что в его сердце присутствует отблеск Божественного Царства.

Терпение как добродетель возвышает нас над суетой мира. Терпеливый человек обретает иной угол зрения на все, что видит, и иную точку отсчета, иную способность оценивать происходящее. В каком-то смысле терпение всегда является мудростью, отличающей человека от тех, кто мудростью не обладает. И потому так понятны слова Спасителя, которые мы читаем в Евангелии: «Терпением стяжите души ваши» (см. Лк. 21, 19). Терпением созидается духовная сила человека. Вот почему святой преподобный Ефрем и упоминает терпение в своей замечательной молитве, и каждый день не единожды в течение Великого поста мы просим Господа: «Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй мне, рабу Твоему». Аминь.

10 марта, четверг первой седмицы Великого поста. Великое повечерие с чтением Великого канона прп. Андрея Критского в Покровском храме Новоспасского ставропигиального мужского монастыря г. Москвы.  

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

У каждого человека в жизни есть цель. Один свою цель ясно видит и стремится к ней. У других людей эта цель не имеет отчетливых очертаний, и человек как бы нащупывает в течение жизни то, к чему ему следовало бы стремиться. Но цель жизни, будь то осознанная или неосознанная, требует от человека усилий, чтобы ее достичь, и эти усилия связаны с развитием человеческой личности.

Сегодня, как, впрочем, и всегда, большое значение имеет образование. Человеку надо воспитать свой ум, получить определенные знания, навыки, умения, чтобы заниматься профессиональной деятельностью. Кроме того, большое значение для развития человека всегда имело обретение жизненного опыта. Но религиозный образ жизни отличается от нерелигиозного тем, что он предполагает не просто умственное, физическое или какое-то иное развитие человеческой личности. Религиозный образ жизни предполагает достижение двух целей: освобождение человека от пороков и стяжание добродетелей. Никаким образованием и даже богатым жизненным опытом, не говоря уже о других способах и средствах, включая власть, деньги, положение в обществе, невозможно освободиться от пороков и обрести добродетели.

Молитва святого Ефрема Сирина, которую мы неоднократно повторяем во время Великого поста, кратко перечисляет эти пороки: праздность, уныние, любоначалие, празднословие. Наверное, можно было бы назвать и многие другие, но даже этого перечисления достаточно, чтобы иметь перед собой целую программу жизни. А упоминаемые в молитве добродетели: целомудрие, смиренномудрие, терпение и любовь? Существует много других добродетелей, но и перечисленных достаточно, чтобы достижению их посвятить всю свою жизнь.

Что же представляет собой этот религиозный образ жизни, который требует от человека освобождения от пороков и стяжания добродетелей? Что характеризует этот образ жизни? Некоторые связывают религиозность исключительно с внешним ее проявлением. Действительно, внешнее проявление религиозности важно, потому что оно дисциплинирует ум и чувства человека, вырабатывает определенные навыки. Но самое важное совершается в нашем сознании и в нашем сердце. Религиозный образ жизни отличается от нерелигиозного тем, что в центре жизни верующего человека — Бог. А если образ жизни нерелигиозный, то в центре — сам человек, его собственное «я», и служению этому «я» обращены все силы человека, все его целеполагание.

А что происходит, когда мы пытаемся посторониться и предоставить Богу главное место в жизни? Мы ограничиваем себя, мы жертвуем. Конечно, даже самый религиозный образ жизни редко предполагает полную жертву и полную отдачу себя Богу — только великие подвижники, праведники достигали такого состояния. В реальной жизни это лишь частичная жертва, лишь частичное отречение от самого себя ради Бога. Но каких огромных сил требует и такая жертва!

А когда это удается, что происходит в душе человека? В его душе начинает царствовать любовь. Кто-то может спросить: а причем тут любовь? Но любовь царствует потому, что есть жертва. Способность отдавать себя другому — это и есть одно из самых важных и существенных проявлений любви. Человек отдает себя другому искренне — здесь нет лицемерия, здесь реальный подвиг, реальная жертва. Ярчайшим проявлением такой жертвы является материнская любовь, но не только: всякий раз, когда мы отдаем себя другому, мы любим. И если мы место свое уступаем Богу, то это означает, что мы Бога любим. Не требуется никаких философских определений, все предельно понятно: если мы посвящаем себя Богу, хотя бы частично отдаем себя Богу, то мы Его любим.

Но апостол Иоанн учит нас, что любовь к Богу означает любовь к ближнему (см. 1 Ин. 4:12). Предоставить Богу место в своей жизни означает предоставить место другим людям. Любовь к ближнему, жертвенность, способность отдавать себя другим — это и есть самое важное измерение религиозной жизни человека. Кто-то может спросить: почему? Почему именно жертва определяет такое понятие, как любовь? Где доказательство? А доказательство нам явил Сам Бог — ведь по Своей любви к роду человеческому Он отдает Сына Своего Единородного (см. Ин. 3:16). По любви к людям Бог приносит Себя в жертву, принимает тяжкие страдания и позорную смерть — не потому, что это требовалось, не потому, что так было предписано, но только потому, что любовь Божия и способность Бога в полной мере отдавать Себя Своему творению привели к совершению искупительной Жертвы. Как замечательно об этом говорит тот же преподобный Ефрем Сирин: любовь низвела к нам на землю Сына Божиего, чтобы мы спаслись. И после Жертвы Спасителя нет и быть не может никаких сомнений в том, что где любовь, там и жертва, а где жертва, там и любовь.

Почему же людям так трудно все это понять и тем более принять? Ведь то, что Бог говорит, является непререкаемой истиной и в соответствии с этой истиной устроена и нравственная природа человека. Казалось бы, слово Божие должно непременно находить отклик в нашей нравственной природе, оно должно быть всем понятно, и ничто не может помешать человеку принять это Божие слово и следовать ему. А в жизни происходит иначе. Люди не могут понять смысл искупительной Жертвы, не могут связать жертвенность с любовью. И происходит это не потому, что разум напрягается в некоем противодействии Божественному слову, не потому, что в опоре на какие-то философские взгляды и убеждения люди выстраивают свое противление Богу, а лишь потому, что грех стал нашей второй природой. Несмотря на нравственное начало, Богом созданное, призванное откликаться на слово Божие, грех вошел в нашу природу. Этот грех и мешает нам понять смысл религиозного образа жизни и увидеть его красоту.

Но как бы ни был силен грех, Бог сильнее диавола. И даже сегодня, когда греховный образ жизни не только не порицается, но и предлагается массовому сознанию как одна из моделей поведения, причем вполне респектабельная и даже достойная подражания; даже сегодня, когда в сознании людей само слово «грех» перестает иметь какое-либо значение, — голос Божий сохраняется в человеческой природе, ее нравственной составляющей, и голос Божий звучит в нас голосом нашей совести.

Обращаясь к Богу молитвой святого преподобного Ефрема Сирина, мы просим Его: дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и, наконец, любви даждь ми, рабу Твоему. И, несмотря на соблазны и искушения века сего, будем просить Господа, чтобы Он каждому помог уразуметь, сердцем пережить, в жизни прочувствовать ту силу любви, которая приводит нас в реальное общение с Богом, которая подлинно спасает человека. Аминь.

11 марта, пятница первой седмицы Великого пост. Литургия Преждеосвященных даров в храме св. блгв. царевича Димитрия при 1-й Градской больнице в Москве.

Ваше Преосвященство, досточтимый владыка Пантелеимон! Дорогие отцы, братия и сестры!

Радуюсь возможности совершить Божественную службу на первой седмице Великого поста здесь, в Свято-Димитриевском храме, в общине сестер милосердия, в общине, где так много детей — учащихся церковной средней школы, в общине, которая, может быть, совершает в городе Москве больше дел милосердия, чем любой другой московский приход.

Мы завершаем первую седмицу Великого поста и завершаем чтение на этой седмице великой молитвы преподобного Ефрема Сирина «Господи и Владыко живота моего…». И когда святой Ефрем своими богодухновенными словами призывает нас просить у Бога милости, просить у Бога дара, мы вспоминаем о любви: «дух … любви даруй ми, рабу Твоему».

Слово «любовь» употребляется в обиходе так часто и в столь разных контекстах, что современный человек уже неспособен ясно понимать его значение. Как и многие святыни, силой диавольской это слово нередко оскверняется и обесценивается в человеческой жизни. Но от этого само понятие любви не становится менее значимым. Как говорит нам апостол Иоанн Богослов, «Бог есть любовь и пребывающий в любви в Боге пребывает и Бог пребывает в нем» (1 Ин. 4, 16), и это — исчерпывающее определение любви.

Даже если бы нам были открыты только эти слова, то и они непременно дали бы возможность прикоснуться к величайшей Божественной тайне, однако многое оставалось бы непонятным. Господь же изволил открыть нам нечто большее о Своей жизни — именно это откровение Бога о Самом Себе дает нам полноту понимания того, что есть любовь. Господь посылает Сына Своего Единородного, чтобы Он принес Себя в жертву за грехи людей (см. Ин. 3, 16; 1 Ин. 4, 9). Посылает не потому, что должен это сделать. Посылает не потому, что это целесообразно. Посылает не потому, что этим восполняется некая утрата логики исторического бытия рода человеческого, но только потому, что Он любит Свое творение. Именно через Господа Иисуса Христа мы узнаем о том, что любовь есть жертва.

Но мы узнаем и еще нечто очень важное. Бог открывает нам Себя как Единого по существу, но Троичного в Лицах. Мы верим в Святую Троицу, внутренним законом жизни Которой является любовь, соединяющая три Лица единой природой. Это абсолютное, ничем не помрачаемое и неразделяемое единство, и потому мы можем говорить о том, что любовь — это единство. Единство лиц Святой Троицы достигается через внутреннее общение, и потому мы можем говорить также о том, что любовь — это единство, которое достигается через общение людей.

Итак, любовь — это жертва, это общение и это единство. Богу было угодно явить эти возвышенные Божественные догматы в человеческой жизни, и через искупительные заслуги Сына Своего Господа нашего Иисуса Христа Он воссоздает образ Божественной любви в земной человеческой жизни. Он создает Церковь — общину Своих последователей, которые через общение с Богом и друг с другом достигают единства. Это единство мы обретаем, когда все вместе совершаем Таинство Тела и Крови Спасителя. Причащаясь Святых Христовых Таин, мы становимся единым телом, мы становимся общиной, живущей и существующей по образу Божиему.

Но в реальной жизни все не так просто. Там, где действует Святой Дух и где разрозненные люди, различные и по своему положению, и по национальности, и по возрасту, и по культуре, и по языку, становятся едины по образу Святой Троицы, там одновременно действует и грех. С одной стороны, Церковь, пребывая на земле, воплощает и выражает это единство по образу Святой Троицы; с другой — у людей крещеных и являющихся членами Церкви очень часто не хватает сил осуществлять и являть миру это единство вне Таинства Церкви, вне святой Евхаристии, за пределами храма, там, где начинается исполненная треволнений и конфликтов жизнь.

Для того чтобы мы были способны обретенное нами в Таинстве святой Евхаристии единство друг с другом и с Богом реально осуществлять в жизни мира сего, мы должны вспомнить еще и о том, что любовь есть жертва. И если мы окажемся способными отдавать частицу самих себя, жертвовать своим временем, своим вниманием, своей любовью, своими средствами — жертвовать тем, кто в этом нуждается, то мы будем жить и за пределами храма по закону любви.

То, что происходит в этой общине, очень важно, потому что здесь действует школа сестер милосердия, здесь учащиеся этой школы учатся понимать, что значит отдать частицу своего сердца другим, разделить с другими свою жизнь, пожертвовать нечто, что нужно и самим. Мы должны помнить — и, быть может, в первую очередь те, кто берет на себя великую ответственность служения милосердию, — что через эту жертву, которую мы несем людям, Бог дарует нам Свою любовь.

Милосердие есть школа любви. Современный мир, современное общество порой в недоумении вопрошает само себя, почему же в наш просвещенный век, когда практически у всех есть образование, когда наука достигла таких высот, мы видим столько страданий, преступлений, семейных трагедий, человеческого горя. И не нужно быть философом, чтобы сказать: ни образование, ни сила, ни власть, ни деньги — все то, что так желанно для современного человека — неспособны дать людям любовь, неспособны принести им счастье. И каким немодным ни был тот образ жизни, который вы ведете в своей общине, как бы скептически кто-то ни смотрел на вас, не разделяя ваших идеалов, помните, что через жертву, которую вы приносите Богу, вам даруется великая благодатная сила любви. Именно эта сила поможет вам в жизни. Она поможет вам создать и сохранить ваши семьи. А если кто-то останется одиноким, она поможет избежать чувства уныния и направит ваше внимание на дела, которые так важны, — на дела милосердия.

«Господи и Владыко живота моего, дух … любви даруй мне, рабу Твоему». Будем просить Господа, чтобы Он укрепил наши силы и помог воспринять этот великий дар, содержащий частицу Божественной жизни, и через этот дар сердцем и умом почувствовать и принять Бога, Который есть любовь. Аминь.

11 марта, канун субботы первой седмицы Великого поста. Полиелейная утреня в соборе Сретения Владимирской иконы Божией Матери Сретенского ставропигиального монастыря.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Святой преподобный Ефрем Сирин завершает свою молитву, которую мы многократно читаем в течение Великого поста, дивными словами: «Господи Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь». В этой части молитвы мы просим, чтобы Господь дал нам способность видеть свой грех и свою неправду и оградил нас от осуждения ближнего.

Почему именно этими словами завершает преподобный свою молитву? Ведь в ней содержатся и иные, очень важные прошения: о праздности, унынии, любоначалии, празднословии, целомудрии, смиренномудрии, терпении, любви… Постыдные пороки и величайшие добродетели — и мы просим Бога, чтобы Он избавил нас от первых и помог стяжать в душах наших вторые; а завершаем молитву прошением о лицезрении грехов своих. И это неслучайно, потому что духовный подвиг, духовная брань, духовное возрастание начинается именно со способности видеть свои грехи и не судить другого.

Нам трудно обличать самих себя, не говоря уж о том, как болезненно мы реагируем, когда на наши недостатки нам указывает кто-то другой. Одного этого нередко достаточно, чтобы человек стал для нас врагом, чтобы после такого обличения мы ставили своей целью наказать человека, отомстить ему. Более того, когда мы сами размышляем о своей внутренней жизни и указываем себе на свои собственные грехи, то и тогда душа наша уязвляется. Всякая мысль о своих собственных грехах, о своей неправде, о своих ошибках для нас небезболезненна — вот почему сознательно или бессознательно мы эту мысль всегда отгоняем. Чаще всего, чтобы успокоить себя, мы сравниваем свои поступки с поступками других, подчеркивая, что те согрешают куда больше, чем мы. В самом деле, как часто человек, успокаивая свою совесть, вспоминает других и говорит себе: «ну что я? вот что делает этот человек, и ведь ничего…»

Болезненно воспринимая всякое указание на свои собственные грехи, исходящее как со стороны, так и от самих себя, мы с легкостью осуждаем других. По слову Евангельскому, мы видим сучок в глазу брата своего (см. Мф. 7:3-5); более того, осуждение ближнего влечет за собой некое чувство удовлетворения. Отчего это? Оттого, что, обличая и осуждая другого, мы превозносим себя. Ведь за осуждением всегда таится мысль: «он это делает, но я-то не делаю! он говорит плохо, но я-то этого не говорю!» Именно поэтому порок осуждения такой распространенный — мы тешим самих себя, осуждая других.

Размышляя на тему осуждения, египетский отшельник авва Исаия сказал пронзительные слова: «Тот осуждает ближнего, кто не плачет о грехах своих». Действительно, если мы плачем о своих грехах, если мы видим свое беззаконие, то уж куда нам до того, чтобы осуждать других. Вот почему зрение своих грехов находится в прямой связи с осуждением. Зрим свои грехи ? не осуждаем ближнего, не видим своего греха ? с легкостью и удовольствием судим других.

Грех осуждения опасен еще и потому, что он является хулой на Бога, ведь, судя другого, мы восхищаем то право, которое принадлежит только Богу. А почему так? А потому, что никому, кроме Бога, не дано видеть то тайное и сокровенное, что присутствует в глубине внутренней жизни человека. Мы можем судить только по внешним проявлениям, по словам или по делам, но, не видя и не понимая того, что происходит в глубине человека, мы не можем вынести справедливого суда. Вот почему, восхищая право Бога судить, мы непременно согрешаем и против Бога, и против ближнего своего.

Размышляя о суде над ближним, святитель Иоанн Златоуст говорит: «Тот судит и осуждает падшего, кто не знает, что его Судия — Премудрый и Милосердный». Да, действительно, над каждым человеком Бог судия. Не дано нам права судить других, нам дано одно право ? в своей собственной душе разобраться, свои собственные грехи увидеть, принести Богу покаяние со слезами и в ответ на это покаяние получить прощение грехов.

«Господи и Владыко живота моего! Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми». Не дай мне, Господи, этих пороков, которые гнездятся в сердце моем; а если я совершаю эти грехи, то «даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь».

С завершением первой седмицы поздравляю всех вас.

 

См. также - статью "Великопостная молитва святого Ефрема Сирина" протопресвитера Александра Шмемана, опубликованную на сайте "Православие и мир".

Нравится 0

При использовании любых материалов ссылка (гиперссылка) на сайт Православный Саров обязательна

Подготовила М.Курякина, фото сайта patriarchia.ru.

Write a comment

  • Required fields are marked with *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.